На свете много чужих нервов, незачем трепать свои.
читать дальшеЭдриан
Моя бабка всегда была безумной, точно вам говорю. Мама, правда, рассказывала, что когда-то бабка была вполне нормальной, даже мечтала о том, чтобы вступить в армию Того-кого-нельзя-называть, но потом в ее голове что-то переклинило и она стала видеть духов.
Нет, не думайте, что это были нормальные духи или призраки, которые шляются по комнатам Хогвартса, мешая заниматься или лежать и мечтать. Это были особые какие-то духи, которых больше не видел никто, и они нашептывали ей всякие странные вещи и будущее.
Которое никогда не сбывалось.
Даже мое первое воспоминание связано с бабкой. Я стою посреди комнаты, мелкий, едва держащийся на ногах, обряженный в розовое платье сестры, а бабка вьется вокруг меня и называет Любовной феей. Рассказывает, что у каждого в жизни есть свое предназначение — еще б я тогда понимал такие слова! — и что мое: соединять любящие сердца.
А я хотел маггловский меч и быть не Эдрианом Пьюси, а королем Артуром, про которого рассказывали в саду.
Отец, когда увидел всю эту картину, был в таком бешенстве, что бабке не разрешили приближаться ко мне до самого Рождества. Кричал, что не нужно делать из его сына девчонку и что с такой заботой я стану… В этом месте мама закрыла ему рот рукой и покосилась на меня, но сейчас-то я понимаю, что он имел в виду “пидорасом”.
Не-а, не стал.
Правда, на Рождество праздничный дух — и пунш — смягчили сердце отца, и бабке вновь было позволено возиться со мной, поначалу только под строгим контролем нашей няньки. Лучше стоять в розовом платье, чем терпеть мою пугливую няньку, отвечаю, но об этом я расскажу в другой раз.
Бабка полностью помешалась на своей идее и не упускала ни одной возможности напомнить мне о моем предназначении. Читала сказки про добрых фей, рассказывала о ссорах между мужьями и женами, проживающих в соседних домах, и незаметно от отца таскала меня к ним в гости, утверждая, что после моего посещения жизнь у них непременно налаживается.
В последнее, кстати, я готов верить.
Ребенком я был ужасным: ломал все, что попадалось по пути, бил вазы, влезал грязными ботинками на белые диваны, таскал кошек за хвосты, заглядывал во все щели, вытаскивал из ящиков столов важные письма, писался на ковер и громко орал, когда мне не давали того, на что падал мой взгляд. Охотно верю, что когда я вместе с бабкой убирался восвояси из дома соседей, они с облегчением выдыхали, радовались, что у них нет детей или что их дети не такие, как я, и обсуждали меня так долго, что начисто забывали о своих ссорах.
Так мы и жили до школы.
*****
В школе я забыл бабку сразу же, как приехал: все мои мысли поглотил квиддич и Маркус Флинт. Некоторые — Монтегю, конечно, — утверждают, что я бегал за Маркусом как преданная фанатка, заглядывал ему в рот и готов был на что угодно, лишь бы он обратил на меня внимание, но вы не верьте. Монтегю всегда был завистливым, и то, что Маркус взял меня в команду на две минуты раньше него самого, не дает ему покоя до сих пор.
Я ему каждый день об этом напоминаю.
Не, я, конечно, бегал, не спорю, но Маркус мне всегда нравился. Он был как мой любимый король Артур: решительный, боевой, настроенный на победу, с Чистометом вместо Экскалибура, собирающий вокруг себя лучших из лучших. Это потом я понял, что он такой говнюк, что ни одна уважающая себя страна не подпустила бы его и близко к трону, но нравится он мне все равно не перестал.
И я первый заметил, как он реагирует на Оливера Вуда.
Вуд начисто забирал все внимание моего короля. Стоило ему появиться на горизонте, как Маркус тут же забывал о команде, о тренировке, обо мне — вообще обо всем, даже пожрать, так и застывал с куском на вилке, когда Вуд входил в Большой зал. Продолжалось это долго, нудно и ужасно меня раздражало: каждый день Маркус собирал вокруг себя команду и трындел о том, что надо разбить Вуда на следующей игре, сломить Вуда, уничтожить Вуда — ощущение, что других игроков в Гриффиндорской команде вообще не существовало. Я первый был готов на все — уж что-что, а ломать и уничтожать я умел с детства, — составил миллион схем для того, чтобы выбить Вуда первым из игры, но тогда меня еще не взяли в команду, поэтому на этих сборах я прятался за диваном и не мог вносить никаких предложений.
Тогда я придумал гениальный план: спер палочки Вуда и Маркуса, обставил все так, чтобы они думали друг на друга, и запер их в пустом классе на всю ночь во время драки.
Артур всегда побеждал всех противников, и я был уверен, что после этой ночи имя Вуда больше не прозвучит ни на одном собрании. Оно и не звучало: они просто вылезли утром как ни в чем не бывало, больше не вступали ни в какие драки, а потом по школе поползли слухи, что Маркус Флинт пал под очарованием вражеского капитана.
Я их и распускал, потому что первый засек их в раздевалке.
В отместку за провалившийся план я начал называть Вуда Гвиневрой, но никто этого не понял, поэтому такая замечательная шутка пропала даром. Не объяснять же всем, что Флинт — Артур со своими рыцарями, каждый день собирающиеся вокруг почти круглого стола в гостиной, а Гвиневра — его любимая жена, которая… Ох, муторно и долго, к тому же, даже после объяснения никто не смеялся.
Но имя-то больше не звучало, и жизнь наладилась.
Почти, потому что потом куда-то делся Монтегю. То есть формально он жил со мной в одной комнате, ел за одним столом и учился за соседней партой, но я то видел, что его нет. Смотрел мимо меня, когда я ему что-то говорил, и витал в своих пушистых облаках. Я не понимал, в чем дело, и меня это злило: не люблю, когда кто-то не обращает на меня внимания. Но доконало меня то, что однажды утром он назвал меня Блетчли. Блетчли!!! Ладно бы Флинтом, или на худой конец Боулом, но Блетчли, который своей глупостью раздражал даже сов в совятне!!! Я ему тогда высказал все, что думаю о таком унижении, а он даже не заметил, что мы поссорились.
Я решил мстить. Сначала выследить, что его же так тревожит, а потом мстить.
Все оказалось банально: ему понравилась девчонка из Гриффиндора, Джонсон. Анджелина. Вы бы видели, как он про нее говорит! Огромный, ростом с Флинта, морда как у злого джинна, и такой с придыханием: Анджелина… Что они все нашли в этих гриффиндорцах? Ладно еще Вуд — он хоть играть умеет и метлой владеет получше многих, но эта… Ах, да, она тоже играет хорошо. Ну, может, это его и свалило, не знаю, не уточнял.
Она, правда, казалась крепче Вуда, да и Монтегю не Флинт, поэтому запирать их вдвоем я не стал: Монтегю мне еще нужен был живым, соседа я менять не хотел. Она же совершенно ненормальная, эта Анджелина, когда злится, Вуд ее пытается оттащить от драки, а она еще и его уделать может под горячую руку.
В общем, на цветы она не купилась, хотя по моему совету Монтегю слал их целыми горстями. Мы оборвали все клумбы в округе и перешли уже на лужайки возле Запретного леса, когда нашу деятельность заметила Стебль и вкатила нам три недели отработок. Пришлось высаживать цветы обратно и продумывать другой план действий.
Джонсон вообще оказалась не падка на шмотки, украшения и другие безделушки, которые я ей передавал от имени незнакомца. Про месть я тогда уже позабыл: мне было интересно, что же все-таки может сломить ее сопротивление. Монтегю был не дурак, не симпатичный, конечно, я лучше, но ничего, а у нее на примете никого не было: я тогда уже успел подкатить к ее подружке, Белл, и выведать все тайны личной жизни Джонсон.
Сломалась Джонсон на банальности: я пихнул Монтегю с лестницы прямо на нее, потому что к тому времени они меня оба здорово достали, а он сломал руку и копчик и угодил в Больничное крыло. Я ей сказал, что это по ее вине, наврал, что Монтегю, наверно, больше не сможет летать, и она ходила к нему два дня, где они смогли наконец-то нормально поговорить. Если бы я знал, что все так просто, давно переломал бы ему все конечности.
Вот тогда жизнь наладилась.
Почти, потому что Белл решила, что мы с ней встречаемся. Я когда это понял, был в таком ужасе, что Монтегю меня отпаивал каким-то зельем, после которого я сначала чувствовал себя всемогущим, как Артур, а потом три дня не мог разговаривать. Мало того, что я не хотел встречаться вообще ни с кем — что я, не видел, в какую кашу превращались мозги моих друзей? — так в нее еще и был влюблен Боул. Вы его видели? Кулаки с мою голову и никакой жалости к ближним.
Пришлось опять обдирать клумбы, сочинять любовные письма от имени Боула и вести себя так паршиво, что Белл сбежала от меня через неделю. Боул уже ждал ее с распростертыми объятиями и цветами и вел себя с ней так мило, что я заподозрил, что раньше он притворялся злым только ради места в команде.
Но хоть жизнь наладилась.
Почти, потому что когда другая их подружка, Спиннет, узнала, как я поступил с Белл, она устроила на меня настоящую охоту. Я не мог пройти по коридору, чтобы на меня не вылилась какая-нибудь дрянь, или за мной не помчались латы, или в моей сумке не нашлись какие-нибудь ползущие или квакающие твари. Я начал опасливо озираться по сторонам, но она не унималась: ей все казалось, что Белл недостаточно отомщена.
И это гриффиндорцы-то хорошие?
Пришлось переключить ее внимание на жирного пуффендуйца, который вот уже месяц не сводил с нее глаз. Как они все не замечают очевидных вещей? Если человек краснеет, бледнеет или роняет все из рук каждый раз, когда ты к нему подходишь, ясно же, что дело тут нечисто. Но она то ли была совсем слепой, то ли слишком много внимания тратила на меня, но решительно не замечала ничего кругом.
С ней было проще некуда: жирный выучил все приемы ее любимой команды, “Холихедских гарпий” — мы с ним каждый вечер повторяли название каждого финта, — обзавелся их шарфом и подкатил к Спиннет на нашей игре с Когтевраном. Не знаю, не наделал ли он ошибок, но судя по тому, что в следующую субботу их вместе видели в Хогсмиде, а моя сумка наконец перестала квакать, все прошло как нельзя лучше.
И жизнь наладилась.
Почти, потому что ко мне почему-то стали стекаться все влюбленные со всего Хогвартса. Я не знаю, кто им наговорил, что я способен приманить кого угодно, но они намекали, уговаривали и пытались подкупить меня всеми возможными способами. Мне предлагали даже новую метлу, но я не Любовная фея, чтобы заниматься их проблемами! Я делаю всегда и все только для себя, и если мне что-то мешает жить, устраняю проблему со своего пути. Пришлось приложить немало усилий, чтобы отвадить их от себя, даже пообещать проклясть любого, кто еще раз подойдет ко мне с подобной просьбой.
Правда, пришлось только один раз помочь Блетчли — с его тупостью самому ему было не справиться с завоеванием сердца пуффендуйской отличницы, а его каждодневное нытье на тренировках ужасно раздражало. И еще один раз сообщить Пенелопе Кристалл, что я видел у Перси Уизли книгу, которая она искала в библиотеке, а потом подбросить эту книгу самому Уизли — он мешал Вуду сбегать на свидания к Маркусу, заставляя учиться, а просьбам Маркуса я отказать не мог.
И вот сейчас жизнь точно наладилась.
Почти, потому что заведший привычку садиться на обеде напротив меня Малфой отвратительно раздражает своим бурчанием о Поттере. Поттер то, Поттер се, Поттер, Поттер… Видел я этого Поттера, не ахти какой противник. Правда, ловец из него на удивление получился хороший, даже Маркус это признал. Но это не значит, что мы теперь каждый день должны выслушивать жалобы криворукого Малфоя!
Даже не знаю, что с этим делать.
Но я что-нибудь придумаю.
Моя бабка всегда была безумной, точно вам говорю. Мама, правда, рассказывала, что когда-то бабка была вполне нормальной, даже мечтала о том, чтобы вступить в армию Того-кого-нельзя-называть, но потом в ее голове что-то переклинило и она стала видеть духов.
Нет, не думайте, что это были нормальные духи или призраки, которые шляются по комнатам Хогвартса, мешая заниматься или лежать и мечтать. Это были особые какие-то духи, которых больше не видел никто, и они нашептывали ей всякие странные вещи и будущее.
Которое никогда не сбывалось.
Даже мое первое воспоминание связано с бабкой. Я стою посреди комнаты, мелкий, едва держащийся на ногах, обряженный в розовое платье сестры, а бабка вьется вокруг меня и называет Любовной феей. Рассказывает, что у каждого в жизни есть свое предназначение — еще б я тогда понимал такие слова! — и что мое: соединять любящие сердца.
А я хотел маггловский меч и быть не Эдрианом Пьюси, а королем Артуром, про которого рассказывали в саду.
Отец, когда увидел всю эту картину, был в таком бешенстве, что бабке не разрешили приближаться ко мне до самого Рождества. Кричал, что не нужно делать из его сына девчонку и что с такой заботой я стану… В этом месте мама закрыла ему рот рукой и покосилась на меня, но сейчас-то я понимаю, что он имел в виду “пидорасом”.
Не-а, не стал.
Правда, на Рождество праздничный дух — и пунш — смягчили сердце отца, и бабке вновь было позволено возиться со мной, поначалу только под строгим контролем нашей няньки. Лучше стоять в розовом платье, чем терпеть мою пугливую няньку, отвечаю, но об этом я расскажу в другой раз.
Бабка полностью помешалась на своей идее и не упускала ни одной возможности напомнить мне о моем предназначении. Читала сказки про добрых фей, рассказывала о ссорах между мужьями и женами, проживающих в соседних домах, и незаметно от отца таскала меня к ним в гости, утверждая, что после моего посещения жизнь у них непременно налаживается.
В последнее, кстати, я готов верить.
Ребенком я был ужасным: ломал все, что попадалось по пути, бил вазы, влезал грязными ботинками на белые диваны, таскал кошек за хвосты, заглядывал во все щели, вытаскивал из ящиков столов важные письма, писался на ковер и громко орал, когда мне не давали того, на что падал мой взгляд. Охотно верю, что когда я вместе с бабкой убирался восвояси из дома соседей, они с облегчением выдыхали, радовались, что у них нет детей или что их дети не такие, как я, и обсуждали меня так долго, что начисто забывали о своих ссорах.
Так мы и жили до школы.
*****
В школе я забыл бабку сразу же, как приехал: все мои мысли поглотил квиддич и Маркус Флинт. Некоторые — Монтегю, конечно, — утверждают, что я бегал за Маркусом как преданная фанатка, заглядывал ему в рот и готов был на что угодно, лишь бы он обратил на меня внимание, но вы не верьте. Монтегю всегда был завистливым, и то, что Маркус взял меня в команду на две минуты раньше него самого, не дает ему покоя до сих пор.
Я ему каждый день об этом напоминаю.
Не, я, конечно, бегал, не спорю, но Маркус мне всегда нравился. Он был как мой любимый король Артур: решительный, боевой, настроенный на победу, с Чистометом вместо Экскалибура, собирающий вокруг себя лучших из лучших. Это потом я понял, что он такой говнюк, что ни одна уважающая себя страна не подпустила бы его и близко к трону, но нравится он мне все равно не перестал.
И я первый заметил, как он реагирует на Оливера Вуда.
Вуд начисто забирал все внимание моего короля. Стоило ему появиться на горизонте, как Маркус тут же забывал о команде, о тренировке, обо мне — вообще обо всем, даже пожрать, так и застывал с куском на вилке, когда Вуд входил в Большой зал. Продолжалось это долго, нудно и ужасно меня раздражало: каждый день Маркус собирал вокруг себя команду и трындел о том, что надо разбить Вуда на следующей игре, сломить Вуда, уничтожить Вуда — ощущение, что других игроков в Гриффиндорской команде вообще не существовало. Я первый был готов на все — уж что-что, а ломать и уничтожать я умел с детства, — составил миллион схем для того, чтобы выбить Вуда первым из игры, но тогда меня еще не взяли в команду, поэтому на этих сборах я прятался за диваном и не мог вносить никаких предложений.
Тогда я придумал гениальный план: спер палочки Вуда и Маркуса, обставил все так, чтобы они думали друг на друга, и запер их в пустом классе на всю ночь во время драки.
Артур всегда побеждал всех противников, и я был уверен, что после этой ночи имя Вуда больше не прозвучит ни на одном собрании. Оно и не звучало: они просто вылезли утром как ни в чем не бывало, больше не вступали ни в какие драки, а потом по школе поползли слухи, что Маркус Флинт пал под очарованием вражеского капитана.
Я их и распускал, потому что первый засек их в раздевалке.
В отместку за провалившийся план я начал называть Вуда Гвиневрой, но никто этого не понял, поэтому такая замечательная шутка пропала даром. Не объяснять же всем, что Флинт — Артур со своими рыцарями, каждый день собирающиеся вокруг почти круглого стола в гостиной, а Гвиневра — его любимая жена, которая… Ох, муторно и долго, к тому же, даже после объяснения никто не смеялся.
Но имя-то больше не звучало, и жизнь наладилась.
Почти, потому что потом куда-то делся Монтегю. То есть формально он жил со мной в одной комнате, ел за одним столом и учился за соседней партой, но я то видел, что его нет. Смотрел мимо меня, когда я ему что-то говорил, и витал в своих пушистых облаках. Я не понимал, в чем дело, и меня это злило: не люблю, когда кто-то не обращает на меня внимания. Но доконало меня то, что однажды утром он назвал меня Блетчли. Блетчли!!! Ладно бы Флинтом, или на худой конец Боулом, но Блетчли, который своей глупостью раздражал даже сов в совятне!!! Я ему тогда высказал все, что думаю о таком унижении, а он даже не заметил, что мы поссорились.
Я решил мстить. Сначала выследить, что его же так тревожит, а потом мстить.
Все оказалось банально: ему понравилась девчонка из Гриффиндора, Джонсон. Анджелина. Вы бы видели, как он про нее говорит! Огромный, ростом с Флинта, морда как у злого джинна, и такой с придыханием: Анджелина… Что они все нашли в этих гриффиндорцах? Ладно еще Вуд — он хоть играть умеет и метлой владеет получше многих, но эта… Ах, да, она тоже играет хорошо. Ну, может, это его и свалило, не знаю, не уточнял.
Она, правда, казалась крепче Вуда, да и Монтегю не Флинт, поэтому запирать их вдвоем я не стал: Монтегю мне еще нужен был живым, соседа я менять не хотел. Она же совершенно ненормальная, эта Анджелина, когда злится, Вуд ее пытается оттащить от драки, а она еще и его уделать может под горячую руку.
В общем, на цветы она не купилась, хотя по моему совету Монтегю слал их целыми горстями. Мы оборвали все клумбы в округе и перешли уже на лужайки возле Запретного леса, когда нашу деятельность заметила Стебль и вкатила нам три недели отработок. Пришлось высаживать цветы обратно и продумывать другой план действий.
Джонсон вообще оказалась не падка на шмотки, украшения и другие безделушки, которые я ей передавал от имени незнакомца. Про месть я тогда уже позабыл: мне было интересно, что же все-таки может сломить ее сопротивление. Монтегю был не дурак, не симпатичный, конечно, я лучше, но ничего, а у нее на примете никого не было: я тогда уже успел подкатить к ее подружке, Белл, и выведать все тайны личной жизни Джонсон.
Сломалась Джонсон на банальности: я пихнул Монтегю с лестницы прямо на нее, потому что к тому времени они меня оба здорово достали, а он сломал руку и копчик и угодил в Больничное крыло. Я ей сказал, что это по ее вине, наврал, что Монтегю, наверно, больше не сможет летать, и она ходила к нему два дня, где они смогли наконец-то нормально поговорить. Если бы я знал, что все так просто, давно переломал бы ему все конечности.
Вот тогда жизнь наладилась.
Почти, потому что Белл решила, что мы с ней встречаемся. Я когда это понял, был в таком ужасе, что Монтегю меня отпаивал каким-то зельем, после которого я сначала чувствовал себя всемогущим, как Артур, а потом три дня не мог разговаривать. Мало того, что я не хотел встречаться вообще ни с кем — что я, не видел, в какую кашу превращались мозги моих друзей? — так в нее еще и был влюблен Боул. Вы его видели? Кулаки с мою голову и никакой жалости к ближним.
Пришлось опять обдирать клумбы, сочинять любовные письма от имени Боула и вести себя так паршиво, что Белл сбежала от меня через неделю. Боул уже ждал ее с распростертыми объятиями и цветами и вел себя с ней так мило, что я заподозрил, что раньше он притворялся злым только ради места в команде.
Но хоть жизнь наладилась.
Почти, потому что когда другая их подружка, Спиннет, узнала, как я поступил с Белл, она устроила на меня настоящую охоту. Я не мог пройти по коридору, чтобы на меня не вылилась какая-нибудь дрянь, или за мной не помчались латы, или в моей сумке не нашлись какие-нибудь ползущие или квакающие твари. Я начал опасливо озираться по сторонам, но она не унималась: ей все казалось, что Белл недостаточно отомщена.
И это гриффиндорцы-то хорошие?
Пришлось переключить ее внимание на жирного пуффендуйца, который вот уже месяц не сводил с нее глаз. Как они все не замечают очевидных вещей? Если человек краснеет, бледнеет или роняет все из рук каждый раз, когда ты к нему подходишь, ясно же, что дело тут нечисто. Но она то ли была совсем слепой, то ли слишком много внимания тратила на меня, но решительно не замечала ничего кругом.
С ней было проще некуда: жирный выучил все приемы ее любимой команды, “Холихедских гарпий” — мы с ним каждый вечер повторяли название каждого финта, — обзавелся их шарфом и подкатил к Спиннет на нашей игре с Когтевраном. Не знаю, не наделал ли он ошибок, но судя по тому, что в следующую субботу их вместе видели в Хогсмиде, а моя сумка наконец перестала квакать, все прошло как нельзя лучше.
И жизнь наладилась.
Почти, потому что ко мне почему-то стали стекаться все влюбленные со всего Хогвартса. Я не знаю, кто им наговорил, что я способен приманить кого угодно, но они намекали, уговаривали и пытались подкупить меня всеми возможными способами. Мне предлагали даже новую метлу, но я не Любовная фея, чтобы заниматься их проблемами! Я делаю всегда и все только для себя, и если мне что-то мешает жить, устраняю проблему со своего пути. Пришлось приложить немало усилий, чтобы отвадить их от себя, даже пообещать проклясть любого, кто еще раз подойдет ко мне с подобной просьбой.
Правда, пришлось только один раз помочь Блетчли — с его тупостью самому ему было не справиться с завоеванием сердца пуффендуйской отличницы, а его каждодневное нытье на тренировках ужасно раздражало. И еще один раз сообщить Пенелопе Кристалл, что я видел у Перси Уизли книгу, которая она искала в библиотеке, а потом подбросить эту книгу самому Уизли — он мешал Вуду сбегать на свидания к Маркусу, заставляя учиться, а просьбам Маркуса я отказать не мог.
И вот сейчас жизнь точно наладилась.
Почти, потому что заведший привычку садиться на обеде напротив меня Малфой отвратительно раздражает своим бурчанием о Поттере. Поттер то, Поттер се, Поттер, Поттер… Видел я этого Поттера, не ахти какой противник. Правда, ловец из него на удивление получился хороший, даже Маркус это признал. Но это не значит, что мы теперь каждый день должны выслушивать жалобы криворукого Малфоя!
Даже не знаю, что с этим делать.
Но я что-нибудь придумаю.
26.11.2017 в 06:05
vitanga, спасибо огромное)
это же просто прекрасная злобная любовная фея по-слизерински в исполнении Эдриана.)
правда в конце стало немножко грустно, т.к. любовная фея сама похоже осталась не у дел.) но я надеюсь, что все впереди!)
26.11.2017 в 06:36
Мой любимый взгляд со стороны))) не просто взгляд - рентген! любовная фея, которой пофиг все, кроме своего спокойствия - это страшная сила))))))
26.11.2017 в 07:54
Так здорово окунуться в такие дела. С таким удовольствием на всех посмотрела. Настоящие! Эдриан прекрасен. Спасибо огромное!
26.11.2017 в 08:07
26.11.2017 в 09:05
Берти Вустер и Дживс в одном флаконе! Отличный образ и классная история! В воздухе прям атмосфера дня святого Валентина)))
26.11.2017 в 09:50
26.11.2017 в 10:38
26.11.2017 в 11:07
26.11.2017 в 11:21
26.11.2017 в 13:12
26.11.2017 в 14:10
vitanga, спасибо огромное!
26.11.2017 в 15:21
26.11.2017 в 17:35
ещё вон близнецы не пристроены, к примеру
26.11.2017 в 20:09
очень рада почитать про твоего Эда. вынужденно изобретательного и вынужденно экстравертного)
интересно, а что было бы, если бы ему не надо было всех пристраивать, всех сводить и всё улаживать?
и какой-то он грустный... может, потому что не дают побыть вожделенно одному в вожделенном покое?))))
но... он такой чувствительный и внимательный к тайным движениям души других! мб ему и не одиночество и покой нужно!
26.11.2017 в 20:18
26.11.2017 в 20:46
Рене, конешн впереди, а пока ему не до этого)) Так много дел!!:-)) Спасибо)
Nagr, точно, ни одного шанса)) Спасибо)
Noyabrina, надо слушать старшее поколение, они знают правду!)) Спасибо!
Танцующая с призраками, Берти Вустер и Дживс в одном флаконе никогда не смотрела раньше и не слышала о них, включила сегодня хоть ознакомиться - и не смогла оторваться)) Какие же оба клевые, и эта атмосфера джентльменов и старой Англии! Прямо ух) Спасибо!!
rio-abajo-rio, почему вынужденно экстравертного?)) Посмотри какой он маленький был, уж точно не интровертный)) Он грустный, потому что всех ненавидит
26.11.2017 в 20:46
отдельное спасибо за жалобы Драко на Поттера, им не спастись от Эдриана!
очень понравился прием про "жизнь наладилась. почти"
26.11.2017 в 20:56
Мне кажется, с шилом в п у Эдриана никогда жизнь не наладиться до конца:-)) Спасибо!!
26.11.2017 в 21:19
26.11.2017 в 21:40
27.11.2017 в 00:18
27.11.2017 в 01:50
27.11.2017 в 02:23
27.11.2017 в 11:06
проклятие бабки((((((
27.11.2017 в 11:51
страшно рада, что зашло! это британская классика и преотличная!
29.11.2017 в 05:05
Танцующая с призраками, я залпом 2 сезона посмотрела))) Еще раз спасибо, очень веселое кино:-))
29.11.2017 в 08:55
вот, а если зашло, не могу не рекнуть еще и фуфайку по мотивам Вудхауса
вдруг не знаешь) и вдруг зайдет
29.11.2017 в 09:05
15.12.2017 в 00:07