Люмос, "Ты останешься на завтрак?"
— Ты останешься на завтрак? — с ужасом спрашивает Маркус.
Нет, секс с Вудом прекрасен. Вуд горячий, страстный и нежный. Вуд сильный и слабый, он тает в руках и отзывается на каждое прикосновение так, словно в жизни не испытывал ничего лучше. Вуд стонет так громко, что соседи начинают стучать в стену, и выгибается на члене такой дугой, словно его тело начисто лишено костей. Вуд берет глубоко - и глотает, Вуд принимает в себя и отдает так много тепла, что Маркус начинает плавиться сам, растекаясь по простыне дымящейся лужей.
Но завтрак…
Завтрак подразумевает продолжение. Подразумевает чужое присутствие в доме, чужую зубную щетку и украденную половину кровати. Подразумевает скомканное прощание и: «Встретимся завтра? Я тебе напишу...» Подразумевает: «Все было здорово» и яичницу на тарелке. Подразумевает Вуда, сидящего на стуле на кухне, закутанного в одно одеяло, и голое тело, скрывающее за складками ткани. И неминуемое продолжение, потому что нельзя, просто нельзя не захотеть забраться под это одеяло и не нащупать горячее, страстное, полное энергии тело, готовое тут и сейчас: на кухонном столе, в гостиной на ковре и в сырой ванной комнате. Подразумевает чужую сумку, брошенную в коридоре, и чужие вещи, заполонившие небольшой шкаф. Вечерние посиделки перед камином, неловкое молчание и споры до хрипов о лучшей команде Великобритании. Подразумевает ссоры и волнения, когда тренировка слишком задерживается, а время встречи истекло три часа назад. Подразумевает обиды и непонимания, примирения и ожидания, и пристальный взгляд глубоких карих глаз, полный неподдельного сожаления.
И того, что Маркус ловит каждый раз, когда Вуд смотрит в его сторону, и что никак не удается описать простыми словами.
— Ты останешься на завтрак? — с надеждой переспрашивает Маркус.